Сосед мой Юрий Климов

НА ИЗЛЕТЕ лета 1991 года мы с женой были осчастливлены решением жилищной комиссии педфакультета Гуманитарной академии. Принимая в расчет, что сыну предстоит стать школьником, да и мои "афганские" льготы, нам разрешили перебраться в соседнюю, более просторную комнату офицерского общежития. До 1 сентября оставались считанные дни, и мы затеяли переселение, по ходу прикидывая, где поставить стол-парту для первоклассника, приладить пару-тройку полок под книги. Полет дизайнерской мысли прервал звонок в дверь.
На пороге стояла супружеская пара: крепко сбитый капитан с десантными эмблемами в петлицах и хрупкая черноволосая женщина.
- Вы, наверное, новые соседи? Да проходите же, - уловив неуверенность гостей, первой нашлась жена и с ходу принялась объяснять преимущества квартиры: обжитой район, просторная кухня, удобная планировка.
Общежитие располагалось в типовой московской многоэтажке. Каждую двухкомнатную квартиру делили, как правило, две семьи. Тут главное - общий язык найти... Не прошло и пяти минут, как мы с новыми соседями Юрой и Светой дружно сидели на кухне и, пропустив по маленькой за знакомство, весело толковали о превратностях службы, Как выяснилось, у нас оказалось много общих знакомых, как-никак за плечами у каждого были годы службы в жарком Туркестане. Да и служили мы почти рядом: я - в редакции окружной газеты "Фрунзевец", Юра - в Чирчике, что в тридцати километрах от Ташкента. Журналистские пути-дороги не раз приводили меня в его часть - единственную в своем роде учебку, где под началом опытных офицеров осваивало нелегкую солдатскую науку пополнение для спецназа наших войск в Афганистане.
Программа занятий по огневой, тактической, горной, специальной подготовке предусматривала выучку крепких "профи" за шесть месяцев, физические нагрузки увеличивались день ото дня, и уже к середине периода обучения занятия у завтрашних разведчиков проходили с полной боевой выкладкой. С той лишь разницей, что вес положенного боезапаса заменяли... кирпичи в вещмешке. Непросто приходилось восемнадцатилетним мальчишкам и в моральном плане, от них ведь не скрывали, куда и для чего их готовят.
В такой обстановке от офицеров-политработников требовалось не только привить вчерашним школьникам лучшие качества воинов-интернационалистов, но и сформировать у них психологию коллективизма, взаимной выручки, персональной ответственности за выполнение общей задачи. Спецназовец ведь не герой-одиночка, готовый все крушить на своем пути, как в набивших оскомину западных боевиках. Прежде всего он член боевой группы, где каждому отведена своя роль. Даже малейшая оплошность одного может поставить вопрос о существовании всей группы.
С этой ролью Климов справлялся в полной мере. Уравновешенный и рассудительный, он умел найти общий язык и с офицерами, и с солдатами. Первые ценили в нем профессионализм, работоспособность, настойчивость в достижении намеченного; вторые - человечность и солдатское прошлое. Кто, как не замполит, прошедший до поступления в училище учебку и службу в воздушно-десантных войсках, понимал, как тяжел солдатский крест!
НАШИ семьи сдружились сразу. Душа в душу мы прожили год. Праздники, дни рождения всегда отмечали вместе, по-семейному. Чаще всего на кухне. А кухня, как известно, особый мир тех времен. Бывало, кто-то из женщин задумает печь пирожки или печенье, мужчины тут как тут. Чайник - на плиту, кое-что покрепче - на стол. Иной раз наши задушевные посиделки заканчивались далеко за полночь.
От тех лет остались в памяти только светлые впечатления, хотя для армии, чего греха таить, то были далеко не лучшие времена. Рушился Союз, начиналось растаскивание по национальным сусекам некогда "несокрушимой и легендарной". Ощущение душевного спокойствия и уверенности в завтрашнем дне мало-помалу становилось лишь достоянием приятных воспоминаний. Для военных начинался период сплошных головоломок. Что будет с армией? Стоит ли продолжать службу, когда нет государства, которому присягал?
В поисках ответа на свалившиеся разом вопросы мы внутренне конфликтовали сами с собой. Мои родители, да и родители жены, жили, как теперь принято писать, в Украине. У Олега Бородина, соседа из квартиры этажом выше, маленькой родиной была тогда еще спокойная Молдавия. А вот в Карабахе - родине Миши Манукяна (пусть он простит мою забывчивость, я не припомню его армянского имени), из квартиры напротив, - вовсю полыхал огонь войны, и его комната служила чем-то вроде пересыльного пункта для земляков-беженцев. Не удивительно, что мы часами обсуждали эти у проблемы, понимая, насколько важны для каждого взаимная поддержка и одобрение в условиях вдруг проявившихся национально-политических разногласий,
Кажется, из всех наших соседей лишь семья Климовых являлась островком стабильности и спокойствия. Желание продолжить службу в Сибири было для них глубоко продуманным и обоюдным. Собственно, они возвращались к истокам. В Новосибирске Юра окончил военно-политическое училище. В знаменитом Академгородке встретил свою первую и единственную любовь - Свету, милую и добрую женщину, верную и заботливую боевую подругу.
- Родные жены там, жилье для моей мамы мы уже присмотрели, брата тоже со временем перетяну, -делился Юра своими планами на жизнь, и я по-доброму завидовал его определенности и прагматизму.
Уловив недобрую тенденцию в начавшемся гонении на политорганы, энергичный Юра поставил перед собой еще одну цель: по окончании академии добиваться назначения на должность командира батальона "крылатой пехоты". Он с явной прохладцей относился к большинству гуманитарных предметов и налегал на военные, стремясь в полной мере овладеть командирским ремеслом. Нанести обстановку на карту, доложить данные о противнике, сформировать замысел на бой - тут он был бесспорным лидером в группе. Жизнь внесла свои коррективы, и спустя какое-то время Юра Климов принял под свое начало специальный отряд быстрого реагирования Западно-Сибирского регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Лично я нисколько не удивился такому повороту его судьбы. Новая должность в полной мере позволяла Юре реализовать притязания на командирское место, А опыт и навыки, полученные в учебном полку спецназа, как нельзя лучше соответствовали новой специфике службы Климова - готовить людей к действиям в экстремальных ситуациях.
Знаю, что бойцы новосибирского СОБРа души не чаяли в своем командире. Они ценили его за отличную выучку, оперативную хватку, стремление быть на острие в самых трудных ситуациях. Спецназовское прошлое, участие в первой чеченской войне, два ордена Мужества, которыми был награжден Климов, делали его почти легендарной личностью.
Когда из министерских кабинетов пришло распоряжение на очередную чеченскую командировку, отказников среди крепких духом собровцев не было. В отряде отчетливо представляли, с каким коварным противником придется иметь дело, и оставшееся до отъезда на Северный Кавказ время использовали по максимуму. Оттачивали методы освобождения заложников, тренировались действовать в городских условиях, проигрывали варианты зачисток.
После отправки в Чечню первой партии собровцев Климов неожиданно попросился в отпуск и впервые за многие годы службы взял семейную путевку к морю. По дороге в санаторий завернул в Москву: захотелось повидаться с друзьями, которых немало осело в столице. Вспоминали курсантские годы, обсуждали сегодняшнее житье-бытье. Юра много рассказывал о теперешнем Новосибирске, еще больше - о своем отряде. Николай Лахаузов, однокашник Юры по по-литучилищу, вспоминая о тех днях, признался:
- Юра ехал в отпуск, но мыслями был уже в Чечне. Как-то он шутя заикнулся о возможной гибели, Может, случайность, а может, чувствовал что-то...
После гибели Климова всплыло множество трагических примет, Говорили о цыганке, которая, подойдя на улице, без обиняков бросила: не сменишь работу-погибнешь. Вспомнили похороны ранее погибшего в Чечне бойца СОБРа из Бердска. Будто на его могиле командир, взглянув окрест, сказал: красиво здесь, если что - похороните меня рядом. Твердили, что он сам настоял на этой командировке, хотя мог бы отказаться.
Что тут сказать? Наверное, после каждой трагедии подобные разговоры не редкость. Когда человека нет, любая деталь, случайно брошенная фраза могут приобрести признаки зловещего рока. Только пустое это дело - гадать, строить версии, почему так, а не иначе сложился ход событий.
Как человек, хорошо знавший Климова, могу сказать совершенно определенно: не в правилах Юры было отказываться. Спецназовский закон о персональной ответственности за результат общей задачи давно стал его личным кредо. Думаю, он отчетливо понимал, что участие в контртеррористической операции в Чечне - серьезный экзамен для отряда, сдать который лучше с опорой на его, командира, профессиональную компетентность и интуицию.
ТО БЫЛА третья командировка Климова в Чечню. За две предыдущие он в полной мере изучил географию мятежной республики. Грозный, Гудермес, Бамут, Урус-Мартан, Шали теперь значили для него гораздо больше, чем просто города и села Северного Кавказа. А еще он хорошо изучил менталитет и тактику действий боевиков - сказалась закваска спецназа, где добывание разведданных о противнике и анализ его действий являются квинтэссенцией боевой работы. Все это позволяло со знанием дела руководить людьми в зоне боевых действий.
В штабе Объединенной группировки знали, каким крепким орешком является новосибирский СОБР. Поэтому, когда сепаратисты попытались вернуть под свой контроль Аргун и окружили горстку милиционеров в здании комендатуры, на выручку командование направило отряд сибиряков.
На подходе к городу отряд попал в засаду. Несколько часов длился бой. Собровцы дрались мужественно, но патроны были на исходе. Выручил командир. Он бросился в подбитый "Урал", в котором ехал отряд и где еще оставались разгрузки со снаряженными магазинами. Юрий успел сбросить их бойцам, прежде чем бандиты сосредоточили на нем всю мощь своего огня...
Аргун удалось отстоять. Блокада временного райотдела милиции была прорвана. Затеявшие бойню террористы рассеяны. Но тот бой стал последним для Юрия Климова, Он погиб, оставшись верным спецназовским законам.