ВРЕЗКА: Ли ВОЛОСКИЙ, заместитель директора Специальной комиссии по вопросам
российской экономики Совета по внешней политике (США): ╚Преступления олигархов лишили Россию частных инвестиций, в которых она нуждается для завершения экономических преобразований┘ Широко освещаемые в СМИ случаи недобросовестного менеджмента, связанные с крупнейшими российскими предприятиями и известнейшими бизнесменами, отпугивают международных инвесторов вообще ото всех российских компаний √ включая  и те из них, которые не собирались никого обманывать. Проблема усугубляется спорадическим бегством капитала, которое отсекает от инвестиций в российское производство потенциальные ассигнования. За последние годы Россия привлекла меньше прямых инвестиций, чем Перу╩. 

После того, как в середине 90-х годов по России прокатилась волна залоговых аукционов, многие известные бизнесмены и политики заговорили о недопустимости передела собственности в стране. Лейтмотивом этой √ формально никем не объявленной √ PR-кампании стала идея о том, что России для продолжения реформ в течение ближайших 10 лет понадобятся инвестиции в объеме от $150 до $200 млрд., но изыскать столь масштабные внутренние ресурсы ей не удастся. Причем и зарубежные инвесторы не смогут ей в этом помочь, ибо Запад боится вкладывать деньги в страну, где масштабы коррупции и размах криминального бизнеса превзошли все мыслимые и немыслимые рамки. Показательно, что за все годы реформ прямые иностранные инвестиции в российскую экономику составили в общей сложности не более $15 √ $20 млрд. 
И все-таки есть средство спасти России от окончательного экономического краха. Надо просто-напросто вернуть в страну те капиталы, которые были из нее незаконно выведены, и дать им, наконец, официальную возможность поработать на российскую экономику. Цифры здесь, к слову сказать, впечатляющие: ежегодный отток капитала на протяжении последних 12 лет составлял не менее $10 - $15 млрд. и в итоге превысил, как минимум, $220 млрд., а по некоторым оценкам, достиг 300, 400 и даже 450 млрд. долларов США! Для сравнения: общий объем рыночной капитализации всех компаний, зарегистрированных на российской фондовой бирже, составляет на сегодняшний день всего лишь около 36 миллиардов долларов┘ 
Чтобы вернуть ╚беглый╩ капитал в Россию, его можно либо конфисковать, либо амнистировать. Основания есть и для того, и для другого способа действий, тем более что криминальным здесь является не только факт незаконного вывоза капитала из России, но и само происхождение этих средств. 
Часть ╚беглого╩ капитала (правда, весьма незначительную) составляет та прибыль, которая скрывается от контролирующих органов и налогообложения. Нелегальным вывозом из России своей прибыли занимаются прежде всего средние по величине бизнеса компании, у которых нет возможности выгодно реинвестировать свой доход внутри страны, но есть опасения оказаться жертвой конфискационных мер со стороны государства. За рубежом такие средства, как правило, оседают на личных счетах владельцев и менеджеров указанных фирм и фактически представляют собой прибыль теневого бизнеса, вынужденного скрывать свои истинные масштабы и реальные источники дохода. Частично эти деньги возвращаются обратно в Россию под видом иностранных инвестиций и вкладываются в легальный бизнес.
Еще одним источником вывоза капитала из страны служат бюджетные или иные государственные и корпоративные денежные средства, в том числе полученные по линии международных кредитных организаций. Коррупция среди чиновников и недобросовестный менеджмент в бизнесе ведут к тому, что часть этих денег перераспределяется в пользу коммерческих структур и, попросту говоря, разворовывается. За рубежом похищенные деньги обычно оседают на банковских счетах коррумпированных чиновников и связанных с ними недобросовестных бизнесменов.
Однако львиная доля нелегально вывозимого из страны капитала имеет совершенно иное происхождение. И здесь будет уместным напомнить о знаменитом парадоксе Леонтьева. 
 

Лев МАКАРЕВИЧ, эксперт Ассоциации российских банков: ╚Для компенсации низкого уровня сбережений, используемых для капвложений, для поддержания внутреннего спроса, пополнения кредитных и инвестиционных ресурсов, для сохранения сильного доллара архитекторы "американского чуда" активно стимулировали импорт товаров, услуг и капиталов. Это привело к небывалому за всю историю США дефициту текущего платежного баланса. В 2000 г. он составит 370 млрд долл., в 2001 г. - 371 млрд, 2002 г. - 382 млрд , в 2003 г. -392 млрд долларов. Это не беспокоит экономических стратегов США, которые строят свою политику на циничном геополитическом расчете. Замкнув на себя основную часть мировых торговых и финансовых потоков (привлекаемых в Соединенные Штаты высокими курсом доллара и процентными ставками), Вашингтон превратил дефицит своего торгового и платежного баланса в форму страхования от кризиса, как остроумно выразился А.Неклесса, замдиректора Института экономических стратегий. Остальной мир превратился в заложников, которые, как уверены за океаном, не заинтересованы в крахе экономики США, чтобы не вызвать эффекта домино в национальных и глобальной хозяйственных системах╩

Со времен Второй мировой войны и вплоть до 1953 года, когда Василий Леонтьев опубликовал результаты межотраслевого анализа внешней торговли США, бытовало мнение, что в структуре поставок американских товаров на экспорт превалирует капиталоемкая продукция по причине избытка капитала в Соединенных Штатах по сравнению с их внешнеэкономическими партнерами. И, наоборот, из-за относительно ограниченного рынка рабочей силы в США в американском импорте якобы преобладают трудоемкие товары. Межотраслевой анализ Леонтьева полностью опроверг это заблуждение, показав, что все обстоит с точностью до наоборот: США экспортируют преимущественно трудоемкую продукцию, а импортируют √ капиталоемкую. 
Полученные Василием Леонтьевым результаты свидетельствовали о том, что послевоенная Америка обладала избытком рабочей силы (производительность труда среднего американца была вдвое, а то и втрое выше, чем в остальном мире, благодаря укоренившемуся в американском обществе стремлению зарабатывать деньги буквально круглосуточно). Но одновременно в США ощущался постоянный дефицит капитала. 
На деле это означало, что США превратились в своеобразный ╚геоэкономический пылесос╩, который во все расширяющихся объемах начал высасывать из мировой экономики капиталоемкую продукцию и собственно капитал. Эта роль окончательно закрепилась за США после краха мировой системы социализма и глобализации рыночной экономики. Американские деньги стали притягивать к себе деньги со всего мира, и Россия с ее богатейшими ресурсами оказалась для Америки одним из главных геоэкономических доноров. Широкомасштабный вывоз из России капиталоемкой продукции и, прежде всего, сырьевых ресурсов дополнило бегство капиталов из страны, основным каналом утечки которых стала российская внешняя торговля. 
Конкретные способы формирования и последующего вывоза капитала были весьма разнообразны. Российские экспортеры существенно занижали контрактные цены по сравнению с фактическими, чтобы разница оседала за рубежом, или, наоборот (когда удавалось получить таможенные льготы), существенно завышали цены на импортируемые товары и услуги для частичной легализации оттока капитала. Кроме того, действуя через подставные фирмы-однодневки, они вывозили за рубеж давальческое сырье якобы для его переработки с обязательством возврата в Россию готовой продукции, но реально назад ничего не возвращалось. Проводились безвалютные бартерные сделки, доля которых во внешней торговле в отдельные периоды достигала 60%, а их экспортная составляющая в реальных общемировых ценах зачастую превышала импортную в пять-шесть раз. 
До определенного момента подобная практика устраивала индустриально-развитые страны (и особенно США с их стратегией ╚всасывания╩ капиталов и капиталоемкой  продукции), она были им выгодна. Однако в бизнесе криминальные деньги всегда воспроизводят криминальные отношения, и поэтому, начиная где-то с 1998 года, на Западе все настойчивее стали раздаваться призывы поставить преграду ╚беглым╩ капиталам из России, ибо они начали подрывать стабильность той универсальной экономической системы, которая в конце второго тысячелетия сложилась и зафиксировалась на планете. 
 

ВРЕЗКА: Александр НЕКЛЕССА, заместитель директора Института экономических стратегий: ╚Финансовая экономика, превращенная в глобальную систему, интегрирует в себя многие нетрадиционные зоны. Происходит смыкание финансовой экономики с такими понятиями, как экономика ╚криминальная╩, ╚оффшорная╩, ╚серая╩. Огромный источник финансовых операций √ создание (в 70-е годы) и последующая рециклизация глобального долга, процесс, носящий зачастую, казалось бы, парадоксальный характер. Например, когда ╚развивающиеся страны╩ через систему этого глобального долга осуществляют, чуть ли не дополнительное, финансирование высокоиндустриальных государств╩.

ВРЕЗКА: Александр НЕКЛЕССА, заместитель директора Института экономических стратегий: ╚Сейчас на планете параллельно с унификацией торгово-финансового и информационного пространств очерчиваются макрорегиональные сообщества √ ╚большие пространства╩ определенных экономических стилей: североатлантический мир, тихоокеанское кольцо, Евразия, индокитайская дуга, архипелаг ╚глубокого Юга╩┘ Экономика начинает реализовывать себя как драма цивилизаций, как драма идей. Каждый из ╚экономических континентов╩ своеобразен, у каждого свои структурные особенности. Однако наиболее примечательный персонаж имеет транснациональный характер. Это √ ╚виртуальный Север╩, который всё больше и всё активнее занимается финансово-правовым регулированием остальной экономики, созданием и перераспределением ╚властной информации╩. Здесь переплетаются более-менее традиционная международная торговля товарами и услугами, перемещение различных форм интеллектуальной собственности, потоки ссудного, инвестиционного, человеческого капитала. Однако именно право на кредит, наряду с определением обязательных ╚правил игры╩, кажется, становится центральным понятием этой специфической пост-экономики. Тут принимаются фундаментальные решения, которые потом, так или иначе, сказываются на судьбах национальных организмов╩.

Готовность Запада заставить ╚беглые╩ капиталы вернуться обратно в Россию и первые практические шаги, сделанные в данном направлении в 1998-1999 годах, по времени удивительным образом совпали с тем, что у Соединенных Штатов впервые за последние 40 лет был отмечен бюджетный профицит. В планируемом на 2001 финансовый год бюджете он заложен в размере 184 миллиардов долларов. Плюс к этому США заявили о готовности досрочно и полностью погасить свой государственный долг, который достиг $5,76 трлн и составляет около 70% национального ВВП. 
Хотя, по официальной американской статистике, одновременно с общим подъемом экономики на протяжении всех последних лет якобы заметно растет и производительность труда (называется цифра около 2% в год), в реальности этого не происходит. Производительность труда в большинстве отраслей реального сектора и в сфере услуг неуклонно снижается, в капиталоемком производстве находится примерно на одном и том же уровне, а ее быстрый рост фиксируется лишь в финансово-информационной сфере. Более того, очень многие рядовые американцы перестали дорожить работой: они убеждены, что смогут легко найти новое место, по меньшей мере, с тем же уровнем зарплаты, что и на старом. К тому же большинство американцев вложили свои деньги в ценные бумаги, доходность по которым уже насколько лет оказывается значительно белее высокой, чем по банковским вкладам. 
Превратившись в ╚инвестиционных рантье╩, американцы растратили почти все свои сбережения (сейчас они не превышают 2% от суммы совокупного годового дохода, в то время как в 1993 году составляли не менее 7%). А остаток сбережений, которые не смог поглотить фондовый рынок, ушли на потребительский: в последнее время спрос на все группы товаров (и в первую очередь эксклюзивные) рос в Америке с головокружительной быстротой. В результате дефицит текущего платежного баланса США превысил $325 млрд. и в условиях потребительского бума привел к тому, что в Америке резко вверх пошли объемы потребительского кредитования, главным образом, под залог акций, а также недвижимости. За один только 1999 год внутренний долг США увеличился на 1 трлн. долларов! 
Наконец, уже на протяжении нескольких лет отмечается диспропорция в структуре внешней торговли США: объем американского импорта заметно превышает экспорт. Годовое отрицательное сальдо торгового баланса США составило $250 млрд. и продолжает расти. 
Все это вместе взятое свидетельствует о серьезных изменениях в экономической жизни США и той новой роли, которую это государство намерено играть в международном разделении труда в дальнейшем. Раньше Америка импортировала преимущественно капиталоемкую продукцию, взамен неё поставляя на мировой рынок товары, производство которых требовало относительно больших человеческих ресурсов. Сейчас же американский экспорт резко сократился, причем и производительность труда в Америке фактически перестала расти, а дефицит трудоемких товаров на внутреннем рынке начал усиленно компенсироваться соответствующим расширением номенклатуры импортных поставок. 
Стремительно растущий дефицит внешнеторгового баланса США покрывается за счет продажи ценных бумаг американских корпораций иностранным инвесторам (сумма их вложений в американскую экономику достигла $1.2 трлн.), а также за счет удовлетворения международного спроса на доллары, которые превратились в главную экспортную статью американской экономики. 
 

Косукэ Накахира, заместитель директора Института международной экономики (Япония): ╚В России сегодня ощущается очень сильная потребность в новых инвестициях √ строительстве новых заводов, реконструкции действующих и тому подобном. Проблема заключается в том, что нет необходимых средств. Точнее, нет такой системы, которая обеспечивала бы приток средств именно туда, где есть потребность в инвестициях. Построить такую систему -- первейшая задача государства. Основой ее решения должны стать пробуждающие инициативу частного сектора косвенные стимулы. При этом, для того чтобы предотвратить бегство капитала, возможно, потребуются и меры прямого воздействия. Если говорить, например, о Японии в период высоких темпов роста, очень жесткие ограничительные меры были приняты относительно порядка трансграничных капитальных операций. Утечка капитала длительное время жестко пресекалась административными способами. Лишь к концу шестидесятых годов эти ограничения были постепенно смягчены. Возможно, и России следует принять некие ограничительные меры для того, чтобы заручиться доверием зарубежных стран╩.

Современный западный мир вступает в постиндустриальную фазу развития и все отчетливее приобретает черты ╚информационного общества╩ с экономикой торгово-финансового типа. Это √ надстройка над ресурсно-промышленной экономикой ╚старого╩, индустриального общества, которая занимается производством и распределением материальных благ. Торгово-финансовая экономика, в отличие от нее, концентрируется на получении и перераспределении доходов, а вовсе не реальных товаров или услуг. Разница в подходах к ведению бизнеса здесь оказывается столь принципиальной, что в результате этого один и тот же рыночный регулятор, успешно работающий в ресурсно-промышленной экономике, приводит к совершенно иным последствиям в случае его использования в экономике торгово-финансового типа. 
В частности, неокейнсианская модель, благодаря которой Америка пришла к своему нынешнему процветанию, использует классический кейнсианский подход к стимулированию инвестиций, но ориентирует их не на реальный сектор экономики, как традиционное кейнсианство, а на финансовый. Сама по себе инвестиционная методика в обоих случаях жестко привязывает ставку рефинансирования, регулируемую государством, к темпам инфляции. Причем это делается так, что населению становится более выгодным обращать свои сбережения в инвестиции. В классическом случае благодаря такому подходу стимулируется реальный сектор экономики и одновременно сокращается непродуктивный процентный капитал, что в совокупности ведет к общему экономическому подъему и активному включению граждан в процесс управления собственностью на корпоративной основе. 
Неокейнсианская модель тоже вымывает сбережения у населения, однако стимулирует инвестиции не в реальный сектор экономики, а в ценные бумаги, обращающиеся на фондовых рынках, используя для этого самые разнообразные и изощренные финансовые инструменты. При этом доминируют портфельные инвестиции, снижающие риски, но и блокирующие возможность реального участия граждан в процессе корпоративного управления собственностью. Одним из следствий такой инвестиционной политики является галопирующий рост платежного дефицита, что сегодня на практике и отмечается в США. 
Постоянно растущий дефицит платежных средств при одновременном потребительском и инвестиционном буме население Соединенных Штатов компенсирует за счет банковских кредитов: суммарная задолженность США составила уже почти $17 трлн. (в том числе $11 трлн. √ в частном секторе).  И вот на этом, казалось бы, очень тревожном фоне администрация Клинтона заявляет о планах досрочного погашения госдолга США, который составляет одну треть от указанной суммы, и вдобавок ко всему прозрачно намекает на желательность возвращения ╚беглых╩ долларов в Россию! 
За счет чего это можно реализовать, за счет каких ресурсов? 
Ответ на поставленный вопрос дает Федеральная резервная система США, которая в феврале 2000 года повысила ставку рефинансирования с 5,5% до 5,75% годовых, а доходность долгосрочных гособлигаций США по отдельным позициям и вовсе превысила 7% годовых. Если и в дальнейшем финансовая политика США будет вести в духе неокенсианского подхода к регулированию экономики, за этим шагом ФРС неизбежно последует рост темпов инфляции, который на несколько пунктов опередит ставку рефинансирования.  
 

Андрей КОСТИН, Председатель Внешэкономбанка: ╚Пока что бизнесмены, отягощенные пороками старой системы, вредят друг другу не меньше рэкетиров: насылают на конкурентов налоговые службы, подкупают чиновников ради перераспределения собственности, отказываются выполнять взятые на себя обязательства. Так же обращаются и с государством - скрывают доходы, уводят деньги в оффшоры...╩

Александр АФАНАСЬЕВ, президент "Римского форума": ╚Проведение санации с возможностью выбора:  а) добровольное инвестирование в экономику России капиталов, спрятанных за рубежом; б) частичное амнистирование капиталов - 40 процентов  России, 40 процентов - в счет ее внешних долгов, 20 процентов - собственнику; в) полное изъятие "черного" капитала╩.

Возможна ли девальвация американской валюты? 
Да, возможна, если национальной экономике США вдруг предъявят обращающиеся за ее пределами доллары, а у американцев при этом не окажется необходимого количества товаров и услуг, чтобы покрыть внезапно нахлынувшую долларовую массу. 
Для справки: общий объем долларов на мировых финансовых рынках (в наличной и безналичной форме) оценивается в $15 трлн. 
Указанная сумма фактически представляет собой беспроцентный кредит, который Америка получила от торговых партнеров: вырученные за свои товары доллары никто не предъявляет США немедленно, то есть на какое-то время (часто очень значительное) откладывается сам факт подведения платежного баланса со стороны США. При этом инфляция внутри США заставляет все другие страны, зарезервировавшие у себя доллары, по сути дела выплачивать в пользу Америки инфляционный процент за то, что Америка пользуется их беспроцентным кредитом! 
Для США эта ситуация экономически сверхэффективна, и, между прочим, девальвация американской валюты всего лишь на 1% (с учетом вращающейся за пределами США долларовой массы) фактически снимает с правительства США долг мировому сообществу в размере 150 млрд. долларов┘ 
С учетом сказанного неожиданная, на первый взгляд, щедрость геостратегов США, предложивших вернуть ╚беглые╩ капиталы в Россию (а заодно и государственные долги всему миру!), обретает вполне конкретный экономический смысл. Причем, как минимум, двойной. 
Во-первых, снимается проблема возможной девальвации американской валюты за счет притока 2% - 3% долларовой массы (от $220 до $450 млрд.) не в США, а в Россию. Кстати, у нас в стране среди представителей бизнес-элиты уже возникли обоснованные опасения в целесообразности столь щедрой западной ╚помощи╩. Может получиться так, что наше национальное правительство окажется не в состоянии контролировать вернувшиеся капиталы, и реальные монетаристские рычаги окажутся в руках заокеанских стратегов. 
Во-вторых, исходящее из США предложение ╚спасти Россию╩ от разгула российских олигархов, судя по всему, в конечном итоге обернется тем, что спустя некоторое и притом весьма непродолжительное время ее надо будет спасать от американских менеджеров. Изгнание олигархов путем национализации российских базовых предприятий может быть одобрено Западом только в том случае, если за национализацией последует быстрая денационализация с передачей прав собственности иностранным инвесторам.
Да, Запад хотел бы решить свои экономические проблемы за наш счет, и для российского бизнеса это крайне опасно. Однако нельзя забывать, что западные инвесторы никогда не вложат свои деньги в реальный сектор российской экономики, которую они, вторя Соросу, именуют не иначе как ╚грабительским капитализмом╩. И, действительно, в России Западу есть чего опасаться: только по данным официальной статистики, в 1999 году у нас было зарегистрировано 303822 экономических преступления (на 20,4% больше, чем в 1998 году!), а к уголовной ответственности по ним были привлечены свыше 130 тысяч человек, то есть едва ли не каждый сотый россиянин...
На данном этапе воплощения исторической судьбы России в жизнь прямые западные инвестиции, ориентированные на индустриально-промышленный и информационно-технологический рост, невозможны. И именно поэтому России самой надо добиваться возврата ╚беглых╩ капиталов, потому что никаких других источников финансирования реального сектора экономики просто-напросто нет. 
И кроме того, следует раз и навсегда осознать, что наш ╚грабительский капитализм╩ априори несет в себе такую опасность для бизнеса, которая заведомо несопоставима даже с самыми экстраординарными проблемами западных бизнесменов. На данном историческом этапе это дает российским предпринимателям реальное конкурентное преимущество перед западными менеджерами. Наш ╚капитализм╩ - иной, и подходить к нему надо всегда с заведомо иными мерками. 
 

╚┘Идеи экономистов и политических мыслителей √ и когда они правы, и когда заблуждаются √ имеют гораздо большее значение, чем принято думать. В действительности только они и правят миром╩.  Джон Мейнард Кейнс

В экономике уже очень многое предопределено. За нас и без учета наших собственных интересов, целей, чаяний, надежд. И все-таки у России по-прежнему остается возможность выбора между одной из двух стратегий регулирования инвестиций. Либо это будет неоклассическая модель монетаризма, либо кейнсианская парадигма в ее классической версии. 
В случае возращения ╚беглых╩ капиталов и притока иностранных инвестиций в Россию Центробанк, скорее всего, начнет скупать валюту, что немедленно спровоцирует виток инфляции. Если последняя замкнется на реальном секторе и не выплеснется на финансовые рынки, это приведет к оживлению всей экономики и быстрому промышленному росту. Если же возобладает монетаристский подход с его ориентацией на инвестиции в кредитно-финансовую сферу, а не в реальный сектор, инфляция обернется ╚шоковой терапией √ 2╩, крахом рубля и обвалом национальной экономики. 
С другой стороны, Центробанк из-за опасения гиперинфляции может отказаться от конвертации валютных инвестиций в рубли. Тогда доллар начнет давить на рынок, и курс рубля по отношению к американской валюте станет расти. В условиях, когда доллар окажется дешевым, а рубль дорогим, отечественные товары начнут стремительно вытесняться импортными. В итоге мы вновь √ уже который раз подряд за годы реформ! √ проинвестируем промышленный рост на Западе, а на собственной экономике и надежде ее реформировать поставим жирный крест. 
Либерализация, получившая старт в России в результате распада СССР, до самого последнего времени несла в себе импульс территориально-государственной дезинтеграции. Стратегические инвесторы, становясь владельцами крупнейших российских предприятий, на деле не были заинтересованы ни в промышленном подъеме, ни в развитии выкупленного у государства производства. Единственное, что по-настоящему волновало новых собственников, так это скорейшая фиксация прибыли и ее перевод в надежные зарубежные банки. 
В таких условиях стиль менеджмента, утвердившийся в реальном секторе, приобретал ярко выраженный финансово-спекулятивный характер.
Расширение производства, технологическая модернизация, налаживание хозяйственных связей, завоевание новых рынков сбыта, подготовка персонала √ все это требует денег, сил, а главное, времени. В реальном секторе экономики временной цикл от момента инвестиций в развитие производства до получения прибыли всегда значительно дольше, чем в финансово-торговой сфере: для освоения нефтяного месторождения требуется несколько лет, а купить и с выгодой перепродать акции нефтяной компании можно за считанные секунды. С другой стороны, быстрые деньги в реальном секторе приносит распродажа оборудования и других материальных активов, сворачивание программ модернизации, закрытие нерентабельных на данный момент цехов, их переоборудование, например, под складские помещения и т.д. 
Перенос финансово-торговой логики на реальный сектор экономики привел к тому, что в стране повсеместно стало сворачиваться производство, шло нарушение хозяйственных связей, сделались постоянными сбои в смежных отраслях, началась дезинтеграция экономического пространства как такового. Собственно в этом и кроется главная причина того, почему в России утвердился ╚грабительский капитализм╩, так как спекулятивный подход к управлению реальным сектором экономики деструктивен и социально опасен. Это тупиковый путь для страны, путь расширенного воспроизводства криминального бизнеса. 
Теперь на первый план выходит совершенно иная логика √ созидательная и конструктивная, направленная на реинтеграцию российского экономического пространства. У России сегодня появилась возможность с опорой на собственные силы и возращенные из бегства капиталы выстроить новую √ свободную от криминала и социально-ориентированную √ экономику. 
Важно не упустить свой исторический шанс.
 Алексей Невский